Неточные совпадения
— А эта женщина, — перебил его Николай Левин, указывая на нее, — моя
подруга жизни, Марья Николаевна. Я взял ее из дома, — и он дернулся шеей,
говоря это. — Но люблю ее и уважаю и всех, кто меня хочет знать, — прибавил он, возвышая голос и хмурясь, — прошу любить и уважать ее. Она всё равно что моя жена, всё равно. Так вот, ты знаешь,
с кем имеешь дело. И если думаешь, что ты унизишься, так вот Бог, а вот порог.
Лягушка, на лугу увидевши Вола,
Затеяла сама в дородстве
с ним сравняться:
Она завистлива была.
И ну топорщиться, пыхтеть и надуваться.
«Смотри-ка, квакушка, что, буду ль я
с него?»
Подруге говорит. «Нет, кумушка, далёко!» —
«Гляди же, как теперь раздуюсь я широко.
Ну, каково?
Пополнилась ли я?» — «Почти что ничего». —
«Ну, как теперь?» — «Всё то ж». Пыхтела да пыхтела
И кончила моя затейница на том,
Что, не сравнявшись
с Волом,
С натуги лопнула и — околела.
— Нет, серьезно, — продолжала девушка, обняв
подругу и покачиваясь вместе
с нею. — Он меня скоро всю испишет! А впадая в лирический тон,
говорит, как дьячок.
—
С неделю тому назад сижу я в городском саду
с милой девицей, поздно уже, тихо, луна катится в небе, облака бегут, листья падают
с деревьев в тень и свет на земле; девица,
подруга детских дней моих, проститутка-одиночка, тоскует, жалуется, кается, вообще — роман, как следует ему быть. Я — утешаю ее: брось,
говорю, перестань! Покаяния двери легко открываются, да — что толку?.. Хотите выпить? Ну, а я — выпью.
—
Подруги упрекают меня, дескать — польстилась девушка на деньги, —
говорила Телепнева, добывая щипчиками конфекты из коробки. — Особенно язвит Лидия, по ее законам необходимо жить
с милым и чтобы — в шалаше. Но — я бытовая и водевильная, для меня необходим приличный домик и свои лошади. Мне заявлено: «У вас, Телепнева, совершенно отсутствует понимание драматизма». Это сказал не кто-нибудь, а — сам, он, который сочиняет драмы. А
с милым без драмы — не прожить, как это доказано в стихах и прозе…
— Вот! От этого. Я понимаю, когда ненавидят полицию, попов, ну — чиновников, а он — всех! Даже Мотю, горничную, ненавидел; я жила
с ней, как
с подругой, а он
говорил: «Прислуга — стесняет, ее надобно заменить машинами». А по-моему, стесняет только то, чего не понимаешь, а если поймешь, так не стесняет.
— Пусть драпировка, — продолжала Вера, — но ведь и она, по вашему же учению, дана природой, а вы хотите ее снять. Если так, зачем вы упорно привязались ко мне,
говорите, что любите, — вон изменились, похудели!.. Не все ли вам равно,
с вашими понятиями о любви, найти себе
подругу там в слободе или за Волгой в деревне? Что заставляет вас ходить целый год сюда, под гору?
Там был записан старый эпизод, когда он только что расцветал, сближался
с жизнью, любил и его любили. Он записал его когда-то под влиянием чувства, которым жил, не зная тогда еще, зачем, — может быть,
с сентиментальной целью посвятить эти листки памяти своей тогдашней
подруги или оставить для себя заметку и воспоминание в старости о молодой своей любви, а может быть, у него уже тогда бродила мысль о романе, о котором он
говорил Аянову, и мелькал сюжет для трогательной повести из собственной жизни.
Он так сочувствовал всему, что ее интересовало, он так хорошо понимал ее; даже
с любимыми
подругами, — впрочем, у ней, собственно, и была только одна
подруга, Полина, которая уж давно переселилась в Москву, вышедши замуж за московского фабриканта, — даже
с Полиною она не
говорила так легко, как
с ним.
Она
говорила о жизни
с подругами,
говорила подолгу, обо всем, но все — и она сама — только жаловались, никто не объяснял, почему жизнь так тяжела и трудна.
— Это князь Бесхвостый, —
говорила ей
подруга, которую молодой князь удостоивал своим вниманием (разумеется,
с разрешения родителей).
Липочка. Что мне до ваших кошек! Мне мужа надобно! Что это такое! Страм встречаться
с знакомыми; в целой Москве не могли выбрать жениха — всё другим да другим. Кого не заденет за живое: все
подруги с мужьями давно, а я словно сирота какая! Отыскался вот один, так и тому отказали. Слышите, найдите мне жениха, беспременно найдите!.. Вперед вам
говорю, беспременно сыщите, а то для вас же будет хуже: нарочно, вам назло, по секрету заведу обожателя,
с гусаром убегу, да и обвенчаемся потихоньку.
Она
говорила разумно, как все бабы нашей улицы, и, должно быть,
с этого вечера я потерял интерес к ней; да и жизнь пошла так, что я все реже встречал
подругу.
Аксюша. Я не могу тебе сказать
с чего, я неученая. А пусто, вот и все. По-своему я так думаю, что
с детства меня грызет горе да тоска; вот, должно быть, подле сердца-то у меня и выело, вот и пусто. Да все я одна; у другой мать есть, бабушка, ну хоть нянька или
подруга; все-таки есть
с кем слово сказать о жизни своей, а мне не
с кем, — вот у меня все и копится. Плакать я не плачу, слез у меня нет, и тоски большой нет, а вот,
говорю я тебе, пусто тут, у сердца. А в голове все дума. Думаю, думаю.
Настя. «Ненаглядная,
говорит, моя любовь! Родители,
говорит, согласия своего не дают, чтобы я венчался
с тобой… и грозят меня навеки проклясть за любовь к тебе. Ну и должен,
говорит, я от этого лишить себя жизни…» А леворверт у него — агромадный и заряжен десятью пулями… «Прощай,
говорит, любезная
подруга моего сердца! — решился я бесповоротно… жить без тебя — никак не могу». И отвечала я ему: «Незабвенный друг мой… Рауль…»
Своим институтским
подругам и отцу она пишет длинные письма на пяти листах, и находит же, о чем писать, а
с ним
говорит только о погоде и о том, что пора обедать или ужинать.
— Мы оба сели у окна, — угрюмо продолжал слесарь, — сели так, чтобы нас не видело солнце, и вот слышим нежный голосок блондинки этой — она
с подругой и доктором идет по саду, за окном, и
говорит на французском языке, который я хорошо понимаю.
Фома
с усмешкой следил за ним и был доволен, что этот изломанный человек скучает, и тем, что Саша обидела его. Он ласково поглядывал на свою
подругу, — нравилось ему, что она
говорит со всеми резко и держится гордо, как настоящая барыня.
Она казалась Фоме самой умной из всех, кто окружал его, самой жадной на шум и кутеж; она всеми командовала, постоянно выдумывала что-нибудь новое и со всеми людьми
говорила одинаково:
с извозчиком, лакеем и матросом тем же тоном и такими же словами, как и
с подругами своими и
с ним, Фомой.
Яичница. Я нарочно, сударыня, пришел немного пораньше, чтобы
поговорить с вами наедине, на досуге. Ну, сударыня, насчет чина, я уже полагаю, вам известно: служу коллежским асессором, любим начальниками, подчиненные слушаются… недостает только одного:
подруги жизни.
Николя, например, узнал, что г-жа Петицкая — ни от кого не зависящая вдова; а она у него выпытала, что он
с m-lle Пижон покончил все, потому будто бы, что она ему надоела; но в сущности m-lle Пижон его бросила и по этому поводу довольно откровенно
говорила своим
подругам, что подобного свинью нельзя к себе долго пускать, как бы он ни велики платил за то деньги.
К гимназисткам,
подругам Линочки, и ко всем женщинам Саша относился
с невыносимой почтительностью, замораживавшей самых смелых и болтливых: язык не поворачивался, когда он низко кланялся или торжественно предлагал руку и смотрел так, будто сейчас он начнет служить обедню или заговорит стихами; и хотя почти каждый вечер он провожал домой то одну, то другую, но так и не нашел до сих пор, о чем можно
с ними
говорить так, чтобы не оскорбить, как-нибудь не нарушить неловким словом того чудесного, зачарованного сна, в котором живут они.
— Ох, доиграется он до нехорошего! —
говорит Наталья. —
Подруги мои
с Ольгунькой Орловой часто видят его, а ей только пятнадцатый год пошёл, матери — нет у неё, отец — пьяница…
— Послушайте, —
говорит, — вы добрая девушка! Извините, что я
с вами так
говорю, но, уверяю вас, я вам лучше бабушки вашей желаю добра. У вас
подруг нет никаких, к которым бы можно было в гости пойти?
Говоря с другими девушками, он выражался об ней
с оскорбительным сожалением, тогда как она, напротив, вследствие плохого расчета, желая кольнуть его самолюбие, поверяла своим
подругам под печатью строжайшей тайны свою чистейшую, искреннейшую любовь.
Это он
говорил про свою
подругу, Любовь Ивановну, жившую
с ним вместе во флигеле.
В другой раз собрался он как-то к тетеньке
с требованием, и так бодро пошел;
подруга Саши обрадовалась и испугалась, а Саша
говорит ей: «Ах, милая, сядь да утишься: не из тучи гром…
Девочек постоянно навещали
подруги всевозможных возрастов, начиная от Катиных сверстниц, приводивших
с собою в гости своих кукол, и кончая приятельницами Лидии, которые
говорили о Марксе и об аграрной системе и вместе
с Лидией стремились на высшие женские курсы.
Надя. Какая же я вам жена, какая
подруга жизни? Видите, я
говорить с вами не умею. А куда же годилась бы я в благородном обществе? Для горничной держу себя хорошо, а благородною дамою, что была бы я? Посмешище для всех. Что шаг ступлю, что взгляну — все не по-благородному. Манер нет, поступки не те, разговор не такой, как требуется в хорошем обществе.
— Любиться-то мы любимся, голубчик мой, — сказала Паранька, — да все ж под страхом, под боязнью. А мне вольной любви хочется! Передо всеми бы людьми добрыми не зазорно было обнять тебя, не украдкой бы
говорить с тобой речи любовные, не краснеть да не зариться со стыда перед
подругами…
Жена Колышкина была дома. Только воротилась она от вятских сродников, где часто и подолгу гащивала. Впервые еще увиделась
с ней Аграфена Петровна. Не больше получаса
поговорили они и стали старыми знакомыми, давнишними
подругами… Хорошие люди скоро сходятся, а у них у обеих — у Марфы Михайловны и Аграфены Петровны — одни заботы, одни попеченья: мужа успокоить, деток разуму научить, хозяйством управить да бедному по силе помощь подать.
Сильно поразили Дуню сказанья Устюгова про Саваофа богатого богатину и про Ивана Тимофеича. Хоть и много
говорила она про новую принятую ею веру
с Марьей Ивановной и
с Луповицкими, но никто из них, даже ее
подруги, Варенька
с Катенькой, о том ни слова не
говаривали. Много бывало у них бесед, но все говорилось об умерщвлении плоти, о радениях, о хождении в слове, о таинственной смерти и воскресении; сказаний о новых христах разговоры их не касались.
— Вспоминала я про него, — почти вовсе неслышным голосом ответила Дуня крепко обнимавшей ее Аграфене Петровне. — В прошлом году во все время, что, помнишь,
с нами в одной гостинице жил, он ни слова не вымолвил, и я тоже… Ты знаешь. И вдруг уехал к Фленушке. Чего не вытерпела, чего не перенесла я в ту пору… Но и тебе даже ни слова о том не промолвила, а
с кем же
с другим было мне
говорить… Растерзалась тогда вся душа моя. — И, рыдая, опустилась в объятья
подруги.
— Да как же-с: это именно Бодростин; то есть он сам, настоящий. — Бодростин, старой
подруги вашей Глафиры Акатовой законный супруг и обладатель ее прелестей, которые, между нами
говоря, все одного вашего мизинчика не стоят и… кроме того обладатель целых двутьму динариев, пенязей, злотниц и ворохов зерна бурмитского.
— Не
говори мне «вы». Ведь мы —
подруги, — и Нина, покачав укоризненно головкой, прибавила: — Скоро звонок — конец урока, мы тогда
с тобой поболтаем.
Она
говорила громким, немного сиплым голосом,
с веселою улыбкой, и видно было, что
говорит она не для
подруги, а для студента.
Она слышит его голос, где дрожит сердечное волнение.
С ней он хочет братски помириться. Ее он жалеет. Это была не комедия, а истинная правда. Так не
говорят, так не смотрят, когда на сердце обман и презрительный холод. И что же ему делать, если она для него перестала быть душевно любимой
подругой? Разве можно требовать чувства? А брать в любовницы без любви — только ее позорить, низводить на ступень вещи или красивого зверя!
Из них весьма многие стали хорошими женами и очень приятными собеседницами, умели вести дружбу и
с подругами и
с мужчинами, были гораздо проще в своих требованиях, без особой страсти к туалетам, без того культа «вещей», то есть комфорта и разного обстановочного вздора, который захватывает теперь молодых женщин. О том, о чем теперь каждая барышня средней руки
говорит как о самой банальной вещи, например о заграничных поездках, об игре на скачках, о водах и морских купаньях, о рулетке, — даже и не мечтали.
Плеханова (
с которым я до того не был знаком) я не застал в Женеве, о чем искренно пожалел. Позднее я мельком в Ницце видел одну из его дочерей,
подруг дочери тогдашнего русского эмигранта, доктора А.Л.Эльсниц, о котором буду еще
говорить ниже. Обе девушки учились, кажется, в одном лицее. Но отец Плехановой не приезжал тогда в Ниццу, да и после я там
с ним не встречался; а в Женеву я попал всего один раз, мимоездом, и не видал даже Жуковского.
Среди ароматов и цветов — она, прекрасная, хищная. И она моя. Буйно-грешный сон любви и красоты, вечной борьбы и торжествующего покорения. Все время мы друг против друга, как насторожившиеся враги. Мне кажется, мы больше друг друга презираем и ненавидим, чем любим. Смешно представить себе, чтоб сесть
с нею рядом, как
с подругою, взять ее руку и легко
говорить о том, что в душе. Я смотрю, — и победно-хищно горят глаза...
Быть может,
говоря ему, что она никогда не решилась бы на подобный шаг, она была далека от мысли, что то же самое должно случиться
с нею. Быть может, она поступит так же, как поступила ее
подруга, любя своего избранника и принося ему в жертву свое самолюбие, а может быть ее гордость не позволит ей этого, и она искренно и бесповоротно разрешила этот вопрос словами: «Я ни за что не решилась бы на это».
— Ирена! Вы должны именно так называться — это имя изящно и нежно. Действительно, моя дочь мне не раз
говорила об одной из своих пансионских
подруг… Это и есть вы!.. Мы непременно должны были встретиться в один прекрасный день. Между нами как будто уже существует что-то общее. Я знаком
с вашей матерью, моя дочь знает вас.
Горничная проворно скинула
с нее обувь, брала то одну, то другую ногу в руки, грела их своим дыханием, потом на груди своей; согревши, положила одну ножку на ладонь к себе, любовалась ею, показала ее в каком-то восторге
подругам княжны, как бы
говоря: «Я такой еще не видывала! вы видали ли?» — и, поцеловав, спешила обуть.
Девочка росла, быстро научилась
говорить по-русски и была допускаема для игр к маленькой Ксюше, которая была годом старше найденыша, но не в пример ее крупнее. Тоненькая, худенькая фигура девочки, похожей на большую куклу, видимо, была первым благоприятным впечатлением, которое она произвела на маленькую Строганову. Ксюша чувствовала над Домашей свое превосходство, и это прежде всего вызывало в ребенке симпатию к своей слабой и маленькой
подруге; симпатия разрослась
с годами в привязанность.
— Теперь ее удел — роскошь и блеск, а мой — нищета и страданье! — меланхолически начал Федор Николаевич. — Одно,
с ее стороны, подло: она, по настоянию своего восточного человека, который ревнив, как Отелло, порвала со мной всякое знакомство и я не могу даже прибегать к помощи моей бывшей
подруги жизни. Наконец, как я тебе
говорил уже, я дошел до крайности… Фрачная пара, понимаешь ли ты, фрачная пара и та заложена… Сегодня утром я решился идти к ней
с визитом и — пошел!..
Девушки-подруги
говорили ей (знать, слыхали от матерей), можно полюбить суженого-ряженого, и то когда увидишь его несколько раз, можно полюбить мужа, когда поживешь
с ним годок, два.
«И вот наконец, —
говорил он сам
с собою, — позор девушки, по моей милости, ходит из уст в уста; о нем звонит уж в набат этот мерзавец! Верно, проговорилась
подруга! Где ж уверенность спасти ее вовремя от стрел молвы? Где ж благородство, польза жертвы? Одно мне осталось — броситься к ногам великого князя, признаться ему во всем и молить его быть моим спасителем и благодетелем. Скорее и сейчас же. Он намекал мне так благосклонно о невесте, он будет моим сватом».
— Не смейте
говорить мне «ты»!Я не жена вам, не
подруга! Вы должны были сейчас же сознать всю правду моих слов и сказать мне, если в вас теплится хоть капля прежних убеждений: «Да, Нина, я падаю, поддержи меня!» А что я вижу? Вы и теперь хотите обращаться со мной точно
с сумасшедшей. Господи!
А между тем, ей предстоит отказаться от этой любви. Она не смеет, она не должна любить его. Его любит другая, и эта другая — ее
подруга, которой она же обещала помочь. Она обязана
говорить с ним и
говорить не за себя, а за другую, за Катю…
Сурмин
с изумлением и невольным восторгом посмотрел на Тони, которую он не видал никогда так поэтически увлекательной. Лиза улыбнулась, — ее
подруга говорила красноречием ее сердца,
говорила то, что бы она сказала, если бы только могла.